Объект исследования – трансформация российского рынка труда. Целью работы - является оценка количественных и качественных последствий для российского рынка труда кризисов внеэкономической природы. Актуальность исследования обусловлена потребностью как в ретроспективном анализе, так и в краткосрочных прогнозных оценках изменений важнейших параметров российского рынка труда под влиянием внешних шоков. Новизна исследования состоит в применении авторских подходов к получению факторных прогнозных оценок изменения численности занятых и безработных в экономике в 2022 г. под воздействием наложенных на страну ограничений на внешнеэкономическую деятельность. Один из них базируется на оценках эластичности спроса на труд по отношению к изменению важнейших макропараметров, другой – на оценках воздействия эффектов сокращения импорта и разрыва производственных цепочек на отраслевые параметры выпуска. Методами исследования выступают: анализ, экономико-математическое моделирование на основе балансового подхода, RAS-метод. В ходе исследования автор получил следующие результаты: показывается, что в результате санкционного режима потенциальный спрос на труд в экономике может сократиться на 6,4–6,7 млн рабочих мест (занятых). Однако, масштабная государственная поддержка может сохранить порядка 5 млн рабочих мест. В этой связи обосновывается, что в результате санкций не следует ожидать резкого всплеска численности безработных. Также рассматривается ряд факторов, которые в среднесрочной перспективе способны поддержать спрос на отечественную рабочую силу, а именно активизация процессов импортозамещения и ухудшение положения иностранных трудовых мигрантов на российском рынке труда. В статье также анализируется изменение отраслевой и квалификационной (по видам занятий) структуры занятости под воздействием влияния пандемии коронавирусной инфекции. Несмотря на незначительные изменения общей отраслевой и квалификационной структуры занятости в 2021 г. по сравнению с допандемийным 2019 г., был отмечен ряд существенных изменений в квалификационной структуре использования рабочей силы внутри отраслей. Автор делает вывод об эффективности мер экономической политики, направленных на поддержку экономики и рынка труда, а также определяет основные направления трансформации структуры занятости в условиях кризисов неэкономической природы.
Пережив пандемический кризис, Россия оказалась в условиях жесткого санкционного давления, имеющего как экономические, так и социальные последствия. Наиболее острый вопрос, который вызывает обеспокоенность в обществе и находится в центре внимания правительства, касается состояния рынка труда и сферы занятости. Очевидно, что масштабы происходящих структурных сдвигов таковы, что они неизбежно отразятся на изменении параметров занятости и безработицы, трудовых доходах и уровне жизни населения. Вопрос в том, каков будет масштаб этого влияния и какие меры экономической политики способны его наиболее эффективно смягчить.
Опыт прохождения РФ пяти экономических кризисов, начиная с 1990 г. показывает, что во время экономического спада российские предприятия стремятся максимально сохранить свой кадровый потенциал, что отмечалось экспертами как особенность российской модели рынка труда [1]. Как правило численность занятых в период экономического спада сокращалась существенно в меньшей степени, чем снижение объемов производства. Кроме этого, другой формой адаптации рынка труда к экономическому кризису являлось движение рабочей силы. Например, в 1990-е гг. сократилась численность и доля занятых в обрабатывающих производствах и выросла в сфере услуг. Вследствие этого в кризисный период трудоемкость производства увеличивалась, тогда как в последующий период восстановления и выхода на устойчивые темпы экономического роста снижалась.
В период пандемии COVID-19 прирост безработицы с первого по третий квартал 2020 г. составил менее 1,5 млн человек, что соответствовало росту уровня безработицы на 1,8 п.п. (с 4,6 % до 6,4 %). В некоторых регионах Северо-Кавказского ФО, Сибирского ФО и Северо-Западного ФО ситуация на региональных рынках труда была более напряженной по сравнению с общероссийской. Однако уже к концу 2021 г. численность и уровень безработицы в стране опустились ниже докризисных показателей соответствующих периодов. Таким образом даже в условиях самых жестких карантинных мер и приостановки большого числа предприятий прирост безработицы на российском рынке труда не был критичным. По состоянию на февраль 2022 г.2 3,1 млн чел. числились безработными (уровень безработицы составлял 4,1 % без поправки на сезонность), а численность получающих пособие по безработице составила всего 0,5 млн чел. (0,7 млн чел. имели статус безработного по данным Роструда).
Очевидно, что масштабы потенциального роста безработицы и его распределения в течение 2022 г. во многом будут определяться глубиной падения российской экономики, а ее снижение в среднесрочной перспективе – скоростью адаптации предприятий и отраслевых комплексов к новым реалиями. Значительный вклад в сохранение занятости внесет государственная поддержка экономики, направленная на сохранение рабочих мест в отраслях с тяжелой ситуацией, организацию общественных оплачиваемых работ для безработных, а также создание новых рабочих мест, в том числе, в импортозамещающих отраслях.
Понятно, что любая оценка численности потенциальных безработных приблизительна в силу того, что предел санкционного давления на Россию еще не достигнут, а оценки глубины падения экономики в 2022 г. разнятся. Звучат оценки о возможном повышении уровня безработицы от 6,4-6,5 % до 7,1-7,8 % (что соответствует сокращению 2 млн рабочих мест), но общее мнение состоит в том, что более точные прогнозы делать пока преждевременно, поскольку они будут сильно зависеть от новой конфигурации российской экономики. Тем не менее, анализ различных изоляционных сценариев для России, в частности разработанных в ИНП РАН, позволяет сформулировать некоторые гипотезы относительно краткосрочной динамики изменения спроса на труд в российской экономике.
Наиболее простой в силу своей агрегации способ оценить краткосрочные последствия текущего кризиса для сферы занятости – совместить гипотезы об изменении трудоемкости производства и ожидаемые масштабы спада выпуска в экономике в текущем году. На более детализированном уровне можно выделить следующие факторы, объем и структура которых в той или иной степени оказывают влияние на спрос на труд в экономике: потребление домашних хозяйств, государственное потребление, накопление основного капитала, экспорт, импорт, технологический уровень экономики, отраслевые трудоемкости. Подробный анализ влияния этих факторов на занятость на ретроспективном периоде был представлен в [2, 3]. Определенно можно говорить о том, что эти показатели взаимозависимы. Так, инвестиции с течением времени влияют на технологический уровень производства, что, в свою очередь, воздействует на динамику производительности труда. Однако такие изменения характерны для средне- и долгосрочного периода. В краткосрочном периоде в условиях экономических шоков спрос на труд в большей степени определяется изменением объемов и отраслевой структуры элементов конечного спроса. В этой связи исследовательская задача состоит в том, чтобы определить коэффициенты эластичности спроса на труд по каждому из макропараметров. Для этого ретроспективный период был разбит на две части: 1999–2008 гг., период экономического роста, и 2010–2017 гг. – период экономической стагнации. В рамках каждого временного интервала были оценены коэффициенты эластичности спроса на труд в экономике по элементам конечного спроса (табл. 1).
В условиях роста каждого из элементов конечного спроса, при прочих равных условиях, спрос на труд в экономике растет, что объясняется потребностью в увеличении объемов производства. Следует отметить, что коэффициенты эластичности проса на труд для периода экономического роста были выше по своему значению, чем в период стагнации.
Таблица 1. Оценки коэффициентов эластичности спроса на труд по элементам конечного спроса / Estimates of labor demand elasticity coefficients by elements of final demand
| Элементы конечного спроса / Elements of final demand |
Оценки эластичности спроса на труд по макропараметру / Estimates of the elasticity of labor demand by macroparameters |
||
|---|---|---|---|
| 1999–2008 гг. / 1999–2008 | 2010–2017 гг. / 2010–2017 | 2014–2015 гг. / 2014–2015 | |
| Потребление домашних хозяйств | 0,53 | 0,48 | 0,6 |
| Государственное потребление | 0,48 | 0,15 | 0,14 |
| Накопление основного капитала | 0,23 | 0 | 0,23 |
| Экспорт | 0,27 | 0,23 | 0,17 |
| Импорт | -0,05 | 0,16 | -0,08 |
В табл. 1 также представлены оценки коэффициентов эластичности спроса на труд для кризисного периода 2014–2015 гг. Именно они были использованы для оценки потенциального сокращения спроса на труд в течение 2022 г. в результате изменения элементов счета использования ВВП.
Еще раз следует отметить, что спрос на труд есть производная от состояния экономики, поэтому масштабы его снижения в текущей ситуации во многом будут зависеть от параметров рассматриваемого сценария. Существуют достаточно большой спектр прогнозных оценок относительно снижения российской экономике в 2022 г. По текущим оценкам Счетной палаты, снижение составит более 10 %. В рамках обновленного прогноза Всемирного банка спад российского ВВП составит -11,2 % (в результате сокращения потребления домашних хозяйств, накопления основного капитала, экспорта и импорта на 8,5 %, 16,9 %, 30,9 %, 35,2 %, соответственно, и роста государственного потребления на 3,6 %)8 . В то же время консенсуспрогноз частных экономистов, опрошенных Focus Economics, пока предусматривает сокращение ВВП РФ на 7,9 %9 (однако эта оценка, как и другие, зависит от продолжительности военной операции).
Таблица 2. Оценка изменения спроса на труд под воздействием изменения макропараметров, 2022 г. / Assessment of changes in labor demand under the influence of changes in macro parameters, 2022
| Элементы конечного спроса / Elements of final demand |
Вклад изменения элементов конечного спроса, % / Contribution of changes in the elements of final demand, % | Факторное изменение спроса на труд, млн чел. / Change factor of demand for labor, million people |
|---|---|---|
| ВВП / численность занятых, 2021 г. | 100 | 71,6 |
| Потребление домашних хозяйств | -3,8 | -3,3 |
| Государственное потребление | -0,3 | -0,2 |
| Накопление основного капитала | -4,0 | -3,0 |
| Экспорт | -5,8 | -2,4 |
| Импорт | -8,5 | 2,3* |
| Изменение ВВП к уровню 2021 г. / численность занятых, 2022 г. | 94,6 | 65,2 |
| * Положительное влияние сокращение импорта на спрос на труд носит в данном случае компенсационный эффект, и объясняется тем, что из-за того, что импорт присутствует в каждом элементе конечного спроса, влияние его сокращения уже учтено в строках, расположенных выше. | ||
В рамках оценки краткосрочных последствий текущих ограничений на внешнеэкономическую деятельность страны в ИНП РАН были разработаны четыре изоляционные сценария, подразумевающих разную глубину изоляции. В рамках крайнего сценария была рассмотрена ситуация полной изоляции России, включая такие страны как Китай и СНГ (сценарий 1). Оценка максимального объема потенциального падения в условиях этого сценария в 2022 г. составляет -28,5 % (с учетом реализации пакета федеральной поддержки на уровне 3 % от ВВП). Сценарий 2 моделирует ситуацию изоляции России, за исключением торговли с Китаем, странами ЕАЭС и ограниченным числом дружественных стран10 (оценка спада ВВП – 19,8 %); в рамках сценария 3 рассматривается изоляция со стороны НАТО и союзников (оценка спада ВВП – 15,3 %). И наконец, в рамках сценария 4 произведена оценка последствий для экономики сокращения импорта и экспорта со странами НАТО и их союзниками11, кроме энергетических товаров (в дальнейшем будем рассматривать этот сценарий как базовый). В рамках этого сценария падение российского ВВП по итогам 2022 г. прогнозируется на уровне 5,4 % (табл. 2).
Опираясь на базовый сценарий итоговое сокращение спроса на труд, рассчитанное на базе коэффициентов эластичностей, составит 6,4 млн занятых (рабочих мест). Но, с учетом роста трудоемкости производства в период предыдущих кризисов, потенциальное сокращение спроса на труд оценивается меньше – около 4 млн чел. Даже с учетом фактора роста трудоемкости, надо понимать, что эта оценка характеризует не прирост числа безработных в экономике, а, скорее, численность занятых, оказывающихся в зоне риска.
Безусловно наиболее тяжелым следствием текущих санкций является резкий запрет на поставку промежуточной и конечной продукции в российскую экономику. Сокращение объемов критического импорта означает снижение конечного спроса и выпуска в результате разрывов в производственных цепочках. Сокращение импорта через экономические эффекты окажет прямое и косвенное влияние и на рынок труда. В рамках прямого эффекта в зоне риска оказывается часть работников, непосредственно занятых на предприятиях и в компаниях, временное прекращение работы или уход которых с российского рынка высвобождает этих людей, превращая их в потенциальных безработных. По некоторым оценкам12 число таких сотрудников составляет 1-2 млн чел. В зоне риска также оказываются работники предприятий и компаний, деятельность которых напрямую зависит от импортных комплектующих и материалов. Это прежде всего автопром, бытовая техника, табачное производство.
Кроме того, в зоне риска оказываются сотрудники предприятий смежных отраслей, которые из-за разрыва в цепочках поставок также могут оказаться во временном простое. На рис. 1 представлены виды экономической деятельности с наиболее высокой долей импорта в промежуточном потреблении (15 % и выше). Доля занятых в них не так велика: по состоянию на 2019 г. она составила 2,4 % общей занятости. Но, для некоторых из этих видов деятельности количество рабочих мест в смежных секторах, обусловленных деятельностью одного рабочего места в отрасли13, составляет выше одного (для видов деятельности «бытовые приборы» – выше трех, для «табачные изделия» – чуть менее трех, для «автотранспортные средства» – два). Таким образом, частичная приостановка или закрытие рабочего места в такой отрасли способно вызвать цепную реакцию в смежных секторах, с высокой долей их продукции в промежуточном потреблении.
Рис. 1 / Fig. 1. Оценка количества рабочих мест в смежных секторах, приходящихся на 1 место в отрасли (шт., левая шкала), и доля импорта в промежуточном потреблении видов экономической деятельности, %, 2019 г. / Estimation of the number of jobs in related sectors per 1 position in the industry (pcs., left scale), and the share of imports in the intermediate consumption of economic activities, %, 2019
Источник / Source: расчеты ИНП РАН / calculations of the IEF RAS.
Отрицательный эффект на занятость оказывает не только физическое сокращение поставок промежуточной и конечной продукции, но и эффекты от секвестра расходов экономических субъектов (населения и бизнеса) в результате уменьшения их доходов (трудовых, экспортных, и пр.). В рамках макроподхода, представленного в табл. 2, эти эффекты недоучитываются.
Для оценки изменения спроса на труд в экономике под воздействием внешнего санкционного давления на российскую экономику был применен альтернативный подход, основанный на учете мультипликативных эффектов. Во-первых, он позволяет учесть совокупность прямых (связанных с ограничением экспорта и импорта), косвенных (с учетом межотраслевых связей) и индуцированных (с учетом снижения доходов и расходов экономических агентов) эффектов влияния на спрос, вызванных сокращением экспортных поставов и отраслевых выпусков из-за разрыва производственных цепочек. Во-вторых, этот расчет осуществляется на уровне видов экономической деятельности, что безусловно расширяет линейку прогнозных оценок.
Таблица 3. Оценка изменения спроса на труд с использованием расчетов на базе мультипликативных эффектов, 2022 г. / Assessment of changes in labor demand using calculations based on multiplicative effects, 2022
| Эффект / Effect | Изменение спроса на труд, млн чел. / Change in labor demand, million people |
|---|---|
| Численность занятых, 2021 г. | 71,6 |
| Сокращение экспорта | -2,4 |
| Сокращения выпуска из-за разрыва производственных цепочек | -4,3 |
| Объемы спроса на труд, 2022 г. (без мер господдержки) | 64,9 |
| Меры господдержки | 5 |
| из них: | |
| изменение эластичности госрасходов | 1,7 |
| дополнительные госрасходы в рамках пакета мер поддержки | 3,3 |
| Объемы спроса на труд, 2022 г | 69,9 |
В рамках этого подхода падение спроса на труд в экономике в результате ограничений на экспорт и сокращения выпуска из-за разрыва производственных цепочек оценивается в 6,7 млн рабочих мест (табл. 3). Это сокращение примерно в равной степени распределяется между секторами реального производства (-3,3 млн) и услуг (-3,5 млн).
Дополнительно, в рамках этого сценария проведена оценка влияния мер господдержки экономики на сохранение рабочих мест. Во-первых, предполагается снижение нормы сбережений у государства в рамках оценки индуцированных эффектов. Во-вторых, рассмотрены дополнительные госрасходы в объеме 3% ВВП (в ценах 2021 г.), в частности, на поддержку доходов населения (1 %), на увеличение госпотребления (0,5 %) и бюджетных инвестиций (1,5 %). В совокупности меры господдержки способны сохранить/создать 5 млн рабочих мест. В результате прогнозируется, что общее сокращение спроса на труд в экономике в течение 2022 г. составит около 1,7 млн человек. При этом в большей степени государственная поддержка сохранит рабочие места в секторе услуг (2/3 рабочих мест из 5 млн). В укрупненном госсекторе (госуправление, безопасность и соцобеспечение, образование и здравоохранение) в результате господдержки экономики помимо сохранения потенциально возможной ликвидации рабочих мест, прогнозируется создание новых.
На рис. 2 представлен пространственный срез прогнозного изменения спроса на труд для базового сценария в двух вариантах: с учетом господдержки и без нее. Расчеты осуществлялись на базе региональной модели NORM, разработанной в ИНП РАН. В обоих конфигурациях спрос на труд сокращается во всех федеральных округах, но наибольшие потери несут Уральский ФО (-10,6 % и -3,7 % без учета и с учетом господдержки, соответственно), на втором месте – Центральный ФО (-10,1 % и -3,1 %), на третьем – СЗФО (-9,9 % и -2,9 %). Наименьшие потери – в Северо-Кавказском ФО.
Таким образом в кратко- и среднесрочном периодах не следует ожидать резкого всплеска безработицы, в том числе благодаря тому, что в период пандемии государством был накоплен опыт оперативной поддержки сферы занятости. В условиях текущих ограничений на внешнеэкономическую деятельность планируемые меры поддержки рынка труда также способны удержать рост безработицы (субсидии предприятиям на возмещение затрат на ФОТ и выплату компенсаций работникам в процессе их переобучения, программы повышения квалификации и переобучения, которые организуют центры занятости, стимулирование найма выпускников без опыта работы и др.).
В отличие от рисков краткосрочного шока, в условиях среднесрочного периода можно выделить как минимум два аспекта, которые вносят вклад в увеличение спроса на труд в экономике, компенсируя его падение в результате ограничений на внешнеэкономическую деятельность страны.
Рис. 2. / Fig. 2. Оценка пространственного изменения спроса на труд, базовый сценарий, млн рабочих мест, 2022 г. / Estimated spatial change in labor demand, baseline scenario, million jobs, 2022
Источник / Source: расчеты ИНП РАН на базе региональной модели NORM / calculations of the IEF RAS based on the NORM regional model.
Первый из них связан с активизацией процесса импортозамещения, который потребует увеличения числа работников в ряде отраслей. Уже сейчас, например, фиксируется запрос на инженеров со стороны промышленности15. Однако насколько быстро возникающий новый спрос может быть удовлетворен отечественной рабочей силой (не только количественно, но и с учетом возникающих требований к квалификационному и образовательному ее уровню) – вопрос спорный.
Второй, не менее дискуссионный вопрос, связан со снижением числа мигрантов на российском рынке труда. Как известно, динамика трудовых переводов мигрантов до недавнего времени во многом зависела от цены на нефть и, соответственно, курса рубля: при росте цены на нефть объемы переводов росли, в том время как ее падение приводило к сокращению объемов переводов16. В кризис 2014–2015 гг., когда резко упала цена на нефть, численность иностранных трудовых мигрантов на российском рынке сократилась: с действующим патентом - чуть меньше, с действующим разрешением на работу - чуть больше, что согласно официальным данным привело к снижению доли иностранных граждан, осуществлявших трудовую деятельность в России в общей численности занятых с 4,4 % в 2014 г. до 2,5 % в 2015 г. По понятным причинам численность трудовых мигрантов в 2020 г. также сократилась. По данным Пограничной службы ФСБ России число иностранных граждан, прибывших в Россию с целью работы, упало с 4,1 до 1,1 млн чел. В результате падения трудовых доходов из-за обесценивания рубля, наблюдавшегося в конце февраля – начале марта, можно было бы ожидать отток трудовых мигрантов из России. Однако возврат курса к уровню, соответствующему периоду начала года, возможно стабилизирует ситуацию на рынке труда, и массового оттока иностранной рабочей силы, который высвободил бы ряд вакансий, тем самым поддержав спрос на труд, может и не произойти. В пользу этой гипотезы можно привести два аргумента. Во-первых, анализ поквартальных данных (2018 г. – III кв. 2021 г.) о въезде иностранных граждан в РФ показал, что при минимальном ослаблении ограничений на физическое перемещение поток мигрантов начал стремиться к достижению доковидных уровней [7]. Это говорит о высокой заинтересованности иностранной рабочей силы в работе в России.
По данным Всемирного Банка доля денежных переводов в процентах от ВВП у некоторых стран, традиционных доноров рабочей силы, составляет весомую величину. По данным за 2020 г. для Армении эта доля составляет 10,5 %, для Узбекистана – 11,6 %, Таджикистана – 26,7 %, Киргизии – 31,3 %. При этом для всех этих стран переводы из России составляют больше половины общего объема переводов (59 %, 55 %, 58 % и 83 %, соответственно). В этой связи ожидать резкого сокращения потока иностранных граждан в РФ вряд ли приходится. Кроме того, следует отметить, что период пандемии легализовал часть иностранцев, находящихся в России: за полтора года (с 15 марта 2020 г. по 1 октября 2021 г.) в органы внутренних дел обратились свыше 7 млн чел., в том числе находившихся на территории РФ с целью работы17. Это означает, что действительное число трудовых мигрантов на российском рынке труда значительно выше имеющихся официальных оценок. Кроме того, надо понимать, что возможности заполнения вакансий, освободившихся в результате отъезда части мигрантов в 2022 г., отечественной рабочей силой, ограничены (что было видно во время пандемии, когда ряд отраслей испытывал большой дефицит работников в результате сокращения числа иностранных мигрантов на территории страны).
Любой экономический кризис сопровождается структурной трансформацией экономики, интенсифицирует внутри- и межсекторальные, профессионально-квалификационные и региональные процессы движения рабочей силы. Под воздействием сочетания различных форм и направлений этого движения рынок труда также в той или иной степени подвергается структурным изменениям. Как и текущий кризис, вызванный санкционным режимом в отношении России, так и кризис, связанный с распространением коронавирусной инфекции, безусловно отразятся на российском рынке труда. И несмотря на то, что оба эти кризиса имеют неэкономический характер, природа и механизм их влияния на трансформацию и экономики, и рынка труда будут, видимо, различаться. Тем не менее, для понимания возможных будущих изменений (их скорости и направления), требуют отдельного рассмотрения тенденции движения рабочей силы во время пандемии.
Адаптация российской экономики к санкционному давлению потребует изменения структуры производства, что неизбежно будет влиять на отраслевую и квалификационную структуру занятости. Для анализа возможных направлений таких изменений полезно вспомнить период коронавирусного кризиса. Сейчас доступен ряд исследований, в которых на основе различных источников данных проанализированы отдельные эффекты его влияния на российский рынок труда [8-11]. Данные официальной статистики фиксируют максимальное сокращение занятости в III квартале 2020 г. (-1,9 млн. чел. в годовом выражении). С одной стороны, это большие объемы потерь. С другой, – анализ данных интернет опросов («Работа и трудоустройство в условиях эпидемии»18) позволяют утверждать, что российскими предприятиями, как и в предыдущие кризисы, были задействованы традиционные для них механизмы адаптации (сокращение заработной платы, отмена премий и бонусов, перевод сотрудников на неполный рабочий день, отправление в вынужденные или добровольные отпуска и др.). Так, по официальным данным Обследования рабочей силы (ОРС)) численность работников, находящихся в простое по вине работодателя и по причинам, не зависящим от работодателя и работника, во II квартале 2020 г. составила максимальную величину (947,8 тыс. чел. против 172,7 за аналогичный период прошлого года). Все это позволяет утверждать, что фактическое сокращение численности занятых было меньше своего потенциального масштаба. Среди безработных в наиболее уязвимом положении оказались люди молодых возрастов: среди лиц 15-29 лет уровень безработицы вырос примерно на 30 %, 30-39 лет – почти наполовину. За период с конца марта по конец июня доля безработных в возрасте от 25 до 40 лет в общей численности безработных составила 51 % [9].
Несмотря на широкое применение механизмов адаптации, позволяющих максимально сохранить уровень занятости на предприятиях, тем не менее настройка рынка труда под новые условия в 2020 г. все равно происходила. Традиционно, интенсивность и основные направления движения рабочей силы фиксируются через изменение той или иной структуры (отраслевой, региональной и др.) занятости/безработицы. Так, по данным ОРС, наибольшее снижение занятости во II квартале коснулось таких секторов как строительство, торговля, обрабатывающие производства, образование, добыча полезных ископаемых и ряда других видов экономической деятельности [8]. Однако уже во II квартале 2021 г. занятость в этих секторах частично или полностью восстановилась, а общая численность занятых в 2021 г. увеличилась по сравнению с 2020 г. на 1,1 млн чел. В результате сравнения годовой отраслевой структуры занятости в 2021 г. с допандемийным 2019 г. можно отметить увеличение доли занятых в профессиональной, научной и технической деятельности (+0,3 п.п.) и снижение занятости в деятельности, связанной с здравоохранением и оказанием социальных услуг (-0,11 п.п.). Однако в целом сопоставление отраслевых структур не выявляет существенных сдвигов (при агрегации на уровне 21 вида экономической деятельности).
Среди изменений структуры работников по группам занятий в 2021 г. по сравнению с 2019 г. можно отметить увеличение доли специалистов в сфере бизнеса и администрирования (+0,53 п.п.), права, гуманитарных секторов и культуры (+0,35 п.п.), специалистов и специалистов-техников в области науки и техники (+0,31 и +0,13 п.п., соответственно), специалистов по информационно-коммуникационным технологиям (ИКТ) (+0,21 п.п.), квалифицированных работников сельского хозяйства, производящих товарную продукцию (+0,21 п.п.). В то же время сократилась доля среднего специального персонала по экономической и административной деятельности (-0,43 п.п.), руководителей в сфере гостиничного бизнеса, управляющих в магазинах и родственных областях деятельности (-0,27 п.п.), квалифицированных работников сельского хозяйства, рыболовства, охотников и сборщиков урожая, производящих продукцию для личного потребления (-0,25 п.п.). Следует отметить, что сокращение доли работников первых двух групп занятий произошло в результате сокращения их численности в 2020 г., которая к 2021 г. так и не восстановилась. На более агрегированном уровне (при рассмотрении 9 укрупненных групп занятий) только специалисты высшего уровня квалификации увеличили свою численность (на 4,6 %) в 2021 г. по сравнению с 2019 г., в то время как численность остальных групп – сократилась (в наибольшей степени – руководителей, на 9,4 %).
Выше были отмечены отдельные наиболее существенные изменения в отраслевой и квалификационной (по группам занятий) структурах занятости как между квартальными значениями, так и годовыми. Однако сравнение структур между собой с помощью сопоставления отдельных столбцов не всегда дает возможность провести комплексное исследование структурных сдвигов. Более подробный анализ влияния кризиса коронавируса COVID-19 на изменение одновременно и по группам занятий, и по видам деятельности структуры занятости может быть осуществлен на базе сравнения матрицы трудовых затрат за 2021 г. и 2019 г., публикуемых в рамках ОРС. Являясь аналогом первого квадранта межотраслевого баланса, такая матрица отражает не товарную, а квалификационную структуру затрат труда каждой отрасли. Анализ этих матриц представлен, например, в работах [13, 14].
Понятно, что за период времени в соответствующей матрице происходят различные изменения, которые могут быть обусловлены следующими процессами. Во-первых, с течением времени изменяется общая численность занятых, хотя это не всегда может привести к изменению ее отраслевой и квалификационной структуры. Во-вторых, спрос на труд может меняться под воздействием изменения отраслевых объемов производства. Например, по сравнению с 2019 г. в 2021 г. выросла численность занятых в профессиональной, научной и технической деятельности, что может привести к пропорциональному росту спроса со стороны этой отрасли на работников разного уровня квалификации. Это приведет к некоторому изменению элементов матрицы, однако вполне возможно, что в целом ее структура опять же не поменяется. И, наконец, в-третьих, происходят изменения, которые не связаны ни с изменением общей численности занятых, ни с их отраслевым распределением, а обусловлены другими (внешними) факторами. Эти изменения в матрице можно назвать структурными. Например, в отрасли меняется спрос на работников определенного уровня квалификации в связи с изменением технологий производства, или под воздействием иных факторов (замещением одних работников другими из-за отсутствия на рынке труда специалистов требуемой квалификации). Эти структурные сдвиги, происходящие одновременно во всей структуре занятости, представляют особый интерес для анализа, поскольку именно они будут определять динамику российской экономики в среднесрочной перспективе.
Таблица 4. Отдельные направления структурных сдвигов в занятости, превышение фактических значений над оценочным значением, 2021 г., % / Selected areas of structural shifts in employment, excess of actual values over the estimated value, 2021, %
| Деятельность в области информации и связи / Information and communication activities |
Деятельность гостиниц и предприятий общественного питания / Activities of hotels and catering establishments |
Деятельность профессиональная, научная и техническая / Professional, scientific and technical activities |
Добыча полезных ископаемых / Mining industry | Обрабатывающие производства / Manufacturing industry | Образование / Education | Строительство / Construction | Торговля оптовая и розничная; ремонт автотранспортных средств и мотоциклов / Wholesale and retail trade; repair of motor vehicles and motorcycles |
Транспортировка и хранение / Transportation and storage | Общий итог, 2021/2019 гг. / Overall result, 2021/2019 | |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Руководители | 9,5 | 5,6 | -8,5 | -3,2 | -1,3 | 8 | -3,1 | -6,4 | 1,7 | -9,4 |
| Специалисты высшего уровня квалификации | 2,6 | -1,2 | 2,5 | -7,1 | 1,4 | -1,4 | 1 | 8,3 | 3,7 | 4,6 |
| Специалисты среднего уровня квалификации | -16,3 | -5,3 | -3,7 | 8,3 | 0,9 | 3,7 | 10,5 | -3 | -1,8 | -1 |
| Служащие, занятые подготовкой информации, оформлением документации, учетом и обслуживанием | -1 | -18 | -5 | 2,8 | -8,9 | -8,5 | -9,7 | -19,2 | 1,9 | -7,7 |
| Операторы производственных установок и машин, сборщики и водители | 7 | -5,2 | -7,6 | 0,5 | 1,1 | -13,3 | -3,2 | -2,4 | -0,3 | -0,6 |
| Работники сферы обслуживания и торговли, охраны граждан и собственности | -4 | -1,3 | -2,8 | 3,9 | -4,7 | 6,4 | -3,9 | -0,2 | -8,4 | -1,1 |
| Квалифицированные работники сельского и лесного хозяйства, рыбоводства и рыболовства | 0 | 29,6 | -18,3 | -13,9 | 9,6 | 68,3 | 14,3 | 15,6 | 20,6 | -1,9 |
| Квалифицированные рабочие промышленности, строительства, транспорта и рабочие родственных занят | 1 | -3,1 | -4,6 | 2,2 | -0,1 | -2,2 | -1 | -1,2 | -3,4 | -1,2 |
| Неквалифицированные рабочие | -14,9 | 13,7 | -11,6 | -3,4 | -2,6 | 2,2 | -2,5 | 3,1 | 10,8 | -0,8 |
| Общий итог, 2021/2019 гг. | 1,2 | -2,8 | 8,6 | -1,6 | -0,6 | -0,3 | -1,2 | -0,1 | 0 |
Для того, чтобы выявить структурную компоненту изменения занятости, можно воспользоваться методом, позволяющим реконструировать матрицу трудовых затрат за 2021 г., которая по своей структуре была бы максимально приближена к аналогичной матрице за 2019 г.19 Эта расчетная, или оценочная матрица будет показывать какой бы была структура занятости в 2021 г., если бы в ней не было никаких структурных сдвигов, вызванных внешними факторами, но с учетом изменения общей численности занятого населения и ее отраслевой структуры за исследуемый период.
В табл. 4 для некоторых видов деятельности сопоставлены фактическая численность занятых определенного уровня квалификации в определенном виде деятельности за 2021 г., и соответствующие им оценочные значения.
Несмотря на то, что как было упомянуто выше, существенных изменений в структуре занятости по квалификационным группам или по видам деятельности в 2021 г. по отношению к 2019 г. не произошло, внутри этих групп наблюдаются ряд сдвигов. Например, на фоне сокращения общей численности руководителей за рассматриваемый период в таких видах деятельности как информация и связь, гостиничный бизнес и общественное питание, образование, транспортировка и хранение – она увеличилась (относительно своего теоретического значения, при условии отсутствия структурных сдвигов). А вот при росте числа специалистов высшего уровня квалификации, их численность несущественно, но сократилась в добыче полезных ископаемых, в общественном питании, образовании. На фоне относительно стабильной общей численности неквалифицированных рабочих поменялась их отраслевое распределение: их стало больше в составе персонала гостиниц и предприятий общественного питания, транспортных компаний, баз и складов и существенно меньше в секторах информации и связи, профессиональной, научной и технической сферах.
Важно подчеркнуть, что такой подход позволяет анализировать изменение квалификационного уровня занятых с учетом изменений всех элементов матрицы трудовых затрат.
В связи с частичной изоляцией России недружественными странами усилилось внимание экспертов за динамикой рынка труда на основе анализа показателей официальной статистики, опросов предприятий, мониторинга данных различных порталов по поиску работы и др. с краткосрочными оценками будущих тенденций. В статье представлен макроподход к прогнозу важнейших показателей рынка труда с учетом сложившихся на ретроспективе тенденций. Полученные оценки показывают, что не следует ожидать резкого роста безработицы, в том числе благодаря реализации в 2022 г. государственных мер поддержки экономики в целом и рынка труда, что обосновывает их своевременность и эффективность. Кроме того, полученные оценки воздействия текущего кризиса на рынок труда дают основания ожидать, что доходы населения снизятся не так сильно, как могли бы в случае резкого роста числа безработных, что, несомненно, является одним из факторов поддержки спроса населения в течение 2022 г. Кроме того, представленные в статье краткосрочные прогнозные оценки изменения спроса на труд в экономике не дают оснований ожидать резкого роста социальной напряженности под воздействием факторов рынка труда.
Скорее всего, процессы секторальной, региональной и квалификационной релокации рабочей силы будут играть большую роль в 2022 г. (и последующих годах) по сравнению с периодом адаптации экономики к новой короновирусной инфекции COVID-19. Их интенсивность и эффективность зависят, с одной стороны, от скорости адаптации экономики к текущему шоку, с другой – от того, насколько быстро изменится структура предложения рабочей силы. По мнению ЦСР20 в ближайшее время будет происходить масштабное перераспределение рабочей силы между наиболее пострадавшими от санкций отраслями (автопром, бытовая техника, металлургия и пр.) и отраслями, оказавшимися в более-менее благоприятных условиях (текстильное производство, IT, одежда, микроэлектроника и пр.).
Очевидно, что мгновенного перемещения работников с одного места работы на другое ожидать не следует. Однако текущая поддержка рынка труда со стороны государства во многом нацелена именно на «бесшовный» переход работников, в том числе, с помощью интенсификации процессов переобучения и переквалификации как на самих предприятиях, так и через службы занятости.
Екатерина Александровна Единак – кандидат экономических наук, старший научный сотрудник, Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН, Москва, Россия.
Материалы данной статьи не могут быть использованы, полностью или частично, без разрешения редакции журнала «Социально-трудовые исследования». При цитировании ссылка на ФГБУ «ВНИИ труда» Минтруда России обязательна.